22 декабря 2003 г.
Дегусаров Алексей Александрович (родился 27 декабря 1973 года в г. Гатчина, Ленинградская область), гитарист. Окончил эстрадно-джазовое отделение Музыкального училища им. М. П. Мусоргского (1995). В 1988 дебютировал в школьном оркестре, в 1992-1994 в молодёжном ансамбле New Generation Д. Баевского и И. Васильева, в 1995-1996 в группе Flip Fantasia, в 1996-1997 в квартете А. Старостенко, а также в группе Soft Emotions С. Веренцова. С 1997 играет в группе Doo-Bop Sound и во многих проектах А. Кондакова. Хорошо освоив джазовую традицию, предпочитает стилистику джаз-рока и фьюжн. Кумиры — Джон Скоффилд, Джимми Хендрикс.
Так писал о нём Владимир Борисович Фейертаг в книге «Джаз от Ленинграда до Петербурга». Сейчас Алексей Дегусаров продолжает играть в коллективах Doo-Bop Sound, Soft Emotions, играет в коллективе Lera Gehner Band, с собственным трио выступает в Филармонии джазовой музыки, сотрудничает с Сергеем Григорьевым, играет в гитарном дуэте с Ильдаром Казахановым, выбираясь в Москву, поигрывает с Сергеем Чипенко.
Так говорят о нём музыканты:
Сергей Веренцов, Soft Emotions: «Дегус — музыкант от Бога, ярчайший солист в музыке фанк. С ним удобно взаимодействовать в музыке и можно общаться без слов. Музыкант с колоссальным чувством свинга».
Алексей Попов, Doo-Bop Sound: «Дегусаров — что про него говорить, музыкант хороший, на сегодняшний день лучший гитарист в Санкт-Петербурге. Оболтус, правда».
Лера Гехнер, Lera Gehner Band: «Если бы меня спросили, с кем из музыкантов я хотела бы петь всю жизнь, я бы ответила, что с Лёшкой Дегусаровым. И я буду всё для этого делать. Мне с ним так спокойно. Он обволакивает меня своей душой. Казалось бы, он на меня совсем не смотрит — закрывает глаза, уходит в себя, но, с другой стороны, он такой открытый. И всё видит».
Сергей Чипенко, заслуженный артист России, художественный руководитель группы «Транс-Атлантик»: «Сказать «Я люблю кого-то, а не себя» для московского музыканта очень трудно, если речь заходит о ком-то из коллег. Зависть замучает. Я без тени сомнения признаюсь, что очень люблю группу Doo-Bop Sound. Я слушаю её музыку с большим интересом и доброй завистью. Мало того, что это коллектив «высшего пилотажа» в плане исполнительского мастерства, так ещё и люди великолепные.
Мы — музыканты, живущие в России, — почему-то часто сомневаемся в себе. Слушаем «фирмачей» и смотрим за океан. А сегодня «океан» смотрит сюда. Технологии — там, а душа и свежие музыкальные идеи — здесь.
В последнее время многие музыканты живут принципом: фестиваль — «Я», концерт — «Я». И получается такой междусобойчик. Я не лишен чувства «Я», тем не менее, признаю величие музыканта Doo-Bop Sound Алексея Дегусарова. Именно музыканта, ибо гитарист для меня — это ремесленник, хотя ремесло — вещь хорошая. Музыкант — это личность. Таковым для меня является Алексей. И я хотел бы видеть его в своей группе «Транс-Атлантик». Алексей — очень крепкий музыкант с отличным вкусом, он входит в тройку, на мой взгляд, сильнейших гитаристов России, играющих в стиле джаз-рок, фанк и т.д.
Мне приходилось работать со многими гитаристами. Мера в аккомпанементе — для меня самое главное, ибо умение слушать делает музыканта «слышащим». Алексей Дегусаров наделен этим бесценным качеством, и он именно играет, а не «мучается». Это естественное, непринуждённое владение инструментом есть высшее достижение музыканта, когда происходит единение между Музыкантом и Человеком. Он купается в звуке, а значит, получает удовольствие от стиля, музыки и жизни.
Поверьте, это не слова подхалима. Это — исповедь композитора, сочиняющего музыку в стиле джаз-рок, музыку импровизационную, рассчитанную на понимание, поддержку и мастерство каждого музыканта. И очень обидно, когда порой слышишь за спиной, как какие-нибудь «Гигантские шаги» говорят, что эта музыка лёгкая, простая. Но мы знаем, что наши «Гигантские шаги» не менее значимые на пути к душам нашей публики.
Алексей, поверь мне, я никогда не смог бы сказать тебе самые тёплые слова, если бы не твой профессионализм. И я искренне желаю видеть тебя в составе нашей команды «Транс-Атлантик» благодаря твоему мастерству, нашей дружбе, твоей преданности Алексею Попову и группе Doo-Bop Sound.
Алексей Дегусаров — удивительный музыкант. В его руках инструмент бликует и переливается интонациями. То, как он прикасается к инструменту, какие извлекает из него звуки, рождает массу образов: образ Остапа Бендера, который во всём белом уже в Рио-де-Жанейро спускается по трапу с парохода и иронично улыбается, образ Элвиса Пресли, который нахально ухмыляется и бросает дерзкие реплики, образ «воздыхателя» начала 20 века — рафинированного, сентиментального и болезненно чувственного, образ мультяшного кота Тома, гоняющегося за Джерри. Но сколько бы и какие образы ни появлялись в числителе, в знаменателе у Алексея — у этого гитарного «Шумахера», хулигана, авантюриста и искусного игрока — звук и лёгкость, изящество, стильность. А в ансамблевой игре Алексей — музыкант, цепляющийся за инициативу, друг, способный и услышать, и поддержать каждого.
— Лёша, как так получилось, что ты стал гитаристом?
— Не знаю. Я вырос в музыкальной семье. У меня бабушка — певица и директор музыкальной школы, папа — бас-гитарист. Вот и меня в пять лет отдали в музыкальную школу на скрипку. Правда, от звуков скрипки я волдырями покрывался, поэтому через полгода занятия кончились. Потом я учился на фортепиано, а в 14 лет схватил гитару — со мной сдвиг произошёл какой-то — я схватил гитару и понял, что из дома можно не выходить. Последние два класса я действительно в школу почти не ходил. Я понял, что могу весь день играть, 6-8 часов в сутки, и это меня абсолютно не напрягает, спина, естественно болит, всё болит, но прёт, и больше ничего не хочется и больше ничего не надо. Вновь поступил в музыкальную школу, за два года её закончил. Играл программу музыкального училища.
— Классику?
— Да, сначала классика нравилась, потом послушал какие-то блюзы, Led Zeppelin, и что-то меня так «Вау — Круто! Папа купи мне гитару!» До поступления в музыкальное училище познакомился со Старостенко Сашей (Александр Старостенко (гитара), Санкт-Петербург), уроки частные брал, ну, уроков пять взял. Саша сказал: «Чувак. Всё хорошо. Руки хорошие, слух хороший, ритм хороший. Учись». Ещё у Володи Моисеева уроки гармонии брал (Владимир Моисеев — музыкант оркестра Иосифа Вайнштейна), пользуюсь ими до сих пор.
Поступил в музыкальное училище, а там — отличная тусовка, стипендию платили! На первом же курсе мы с Митькой Баевским (Дмитрий Баевский (саксофон), Нью-Йорк) сколотили джазовую банду. В Капелле выступали, представляешь! Ходили в джаз-клуб «Квадрат» на концерты, на джемы. То же было и на втором курсе, и на третьем. После третьего курса мы лето замечательное провели в «Пище». Нам дали комнатку, туда к девяти утра Ванька Васильев (Иван Васильев (труба), Санкт-Петербург) и Митька Баевский приходили — раздували длинные ноты, к двенадцати часам мы подходили, репетировали до пяти вечера, с перерывом на кофе. Потом мы с басистом Ромой Невелевым (бас-гитарист группы «Пушкинг») шли репетировать с хард-роковой группой. И так всё лето, потом ещё полгода. Каждый день утром джаз, вечером — хард-рок. Через полгода башку свернуло, и я сказал: «Всё. Не хочу играть ни с вами, ни с вами, посижу пока дома». Круглые сутки разная музыка, всякие вспомогательные средства...
— Вообще, создаётся впечатление, что тебе тесно в одном стиле...
— Да, нет, дело не в этом. Это всё от любви к большому количеству музыки.
— Ну, я и говорю — тесно.
— Ну, на самом деле бывает, когда отыграешь пять джазовых концертов, хочется фанк играть рокерский — жутко.
— А что было дальше, на четвёртом курсе?
— На четвёртом курсе я познакомился с Борей Мажоровым (Борис Мажоров (бас-гитара), Санкт-Петербург) и Лёшей Поповым (Алексей Попов (саксофон), Санкт-Петербург). Борька позвонил мне: «У нас тут группа, на «Коммодоре» играем, приходи». Пришёл, клёво, музычка модная, нужен отличный ритм. Так и понеслась эта история. Мы втроём с 1995-го года, в разных коллективах, под разными названиями, вместе росли, играть учились.
— Сколько за тобой наблюдаю, ты всегда разный, сегодня один, завтра другой. А какой ты?
— Какой? Не знаю. Знаю своё отношение. Меня прёт музыка, вот и всё. Музыка, которую мы играем, да и любая ритмичная музыка идёт от физиологии, а физиология сегодня одна, завтра другая. Сегодня ты себя чувствуешь так, завтра иначе. Слушать звуки, ощущать их в жизни — самое клёвое; испытывать такие сильные ощущения, которых в жизни не испытываешь. А на сцене они выливаются в музыку. После этого уходишь с концерта, и сказать уже нечего. Вроде всё вылил. Не помнишь, что было, что делал. Вообще я горжусь тем, что вышел на такую волну.
— Когда тебя отключает?
— Да, когда меня отключает. Мне это нравится.
— Ты считаешься где-то близко-блюзовым музыкантом...
— Видишь, чем позже рождается джазовый музыкант, тем более долгий путь становления джаза, и всё, что было до него, он должен пройти. Просто я начал с блюза. Блюз — гитарная музыка. А в джазе я не слушал никогда гитаристов, снимал Чарли Паркера, Колтрейна — саксофонистов. И звук гитары у меня ассоциировался с духовыми, только сейчас я стал заниматься гитаризмом.
— Мне кажется, что музыкантам с тобой играть очень комфортно. Некоторых я только с твоей подачи открыла. Ты целые партии разыгрываешь, помогая им открыться. И, похоже, что вот это тебе и нравится...
— Поиграть? Да-а. Это же такая вещь. На сцене ведь секс происходит музыкальный, а иногда и физиологический. Ну, а когда один, что из этого получается?
Джаз — это коллективная музыка. Научиться его играть, дома сидя, снимая с пластинок, можно, но до какого-то уровня, выше не подняться, для этого нужно играть живую музыку, с живыми людьми, учиться всему на сцене. Играешь музыку круглыми сутками с живыми людьми — культура прививается. Культура общения.
— А у тебя нет лидерских амбиций?
— Я ненавижу такую попсовую тему, как лидерство. Вот, музыканты Колтрейна говорили, что умереть готовы друг за друга на сцене. Колтрейн убивал себя музыкой, и они друг за друга хватались, тоже готовы были умереть прямо на сцене. А амбиции? Мне просто музыка пока интересна. Амбиции оправданы, если они музыкальные. Свои амбиции я реализую как аккомпаниатор, и как солист тоже.
— Лёш, по Питеру легенда ходит, что ты музыкант, с которым трудно договариваться.
— Кто это сказал? :) Ну, это когда было. Это я раньше такой был, забыл как-то о концерте, другой раз заболел — приступ аллергии был, правда. Теперь нет, накладки если и происходят, то только из-за того, что я в нескольких коллективах играю, и всё время нужно думать о том, не играю ли я в это время ещё где-нибудь.
— Теперь такой вопрос — его обычно задают гитаристам. На какой гитаре играть круто?
— Да ерунда всё это. Ну, конечно, фанк хорошо играть на Fender, джаз на толстых банках Ibanez, Но дело не в гитаре, а в том, сколько ты в неё вкладываешь. Чаще всего звук приходиться выковыривать. Звук, который понравится, и потащит. Одно время я только этим и занимался — искал звук, не развивая никакую технику.
Есть музыканты, такие, как Джим Холл, например. Сначала ты думаешь, как такую музыку играть можно? Это же космическая музыка, не затиснутая в рамки никакого шоу-бизнеса. Он берёт одну ноту так, что другие именитые музыкантами со своими гармониями сфер просто отдыхают. И вот, когда многое переиграл — блюз, в биг-бэнде, хард-рок, с попсой покатался, когда всё это съел, от публики энергию принял, отдал, — в конце концов торкает та музыка, что идёт от тебя, от твоих собственных ощущений, когда понимаешь, что музыка — это круто, это настоящее!